Недетские страдания: воспоминания бывших узников о фашистском концлагере
Заключенные, тогда еще дети, рассказали о том, как у них забирали кровь для раненых немецких офицеров, как убивали малышей только за то, что они плачут от голода
Бывшие малолетние узники фашистских концлагерей Валентина Степановна Мазохина, Пётр Фёдорович Карпухин и Людмила Николаевна Свищева
11 апреля отмечается Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Он установлен в память о восстании заключенных в нацистском концлагере Бухенвальд на территории Германии, которое произошло в этот день в 1945 году. Узникам удалось обезоружить более 800 солдат охраны. После того как 13 апреля к лагерю подошли американские войска, он был полностью освобожден. Спасены были более 21 тыс. человек, включая 914 детей.
Бывшие малолетние узники из Брянска, которые провели годы Великой Отечественной войны в немецких лагерях, поделились с ТАСС своими воспоминаниями об этих страшных и жестоких временах: о том, как у детей забирали кровь для раненых немецких офицеров, как убивали маленьких ребят только за то, что они плачут от голода, о том, как мамы закрывали своим детям глаза, защищая от сцен насилия. Валентине Мазохиной, Людмиле Свищевой и Петру Карпухину было по три-четыре года, когда их вместе с мамами в «телятниках» — товарных поездах — фашисты отправили в Белоруссию, Германию и Австрию. Пока их отцы сражались с немецкими захватчиками на фронте, всем им чудом удалось избежать смерти благодаря терпению и подвигу своих матерей.
Многое из той жизни за колючей проволокой бывшие малолетние узники знают только по рассказам своих мам, но некоторые моменты сохранились в их воспоминаниях. «Сейчас что-то и посолить забываешь, а та жизнь отложилась в памяти, как будто это было вчера», — рассказывает Петр Федорович Карпухин. Ему было четыре года, когда вместе с мамой Ховрой Максимовной Карпухиной и сестрой в июле 1943 года их увезли из Брянска в Германию в фашистские лагеря, сначала в город Хаген, затем в Деденхофен.
Кружка молока
В этих городах располагались крупные узловые железнодорожные станции, и пленных женщин отправляли на работу выгружать и чистить составы, а дети оставались в лагерях. Все они недоедали, поэтому после освобождения вернулись домой с рахитом и куриной слепотой.
«Иногда мамы, нарушая запреты, после работы приносили что-то поесть нам, а немцы за это жестоко избивали. Я до сих пор помню, как таскали за волосы женщину-переводчицу, как она кричала»-Петр Федорович Карпухин
«Когда вернулись домой в Брянск, ей дали десять лет тюрьмы за то, что немцам помогала переводить. Отсидела шесть, потом реабилитировали. Умерла недавно», — добавляет Карпухин.
Избивали и детей. «Однажды я голодный что-то хотел украсть поесть. И немец так ударил меня по спине, что я летел несколько метров. Но поднялся, пошел. А потом уже, когда в армию призывался в 1958 году, в военкомате рентген сделали, оказалось, у меня трех позвонков нет. Это хорошо еще, горбатым не остался. Только тогда я вспомнил об этом случае в лагере», — поделился он.
Он вспоминает, что начальницей лагеря была немка, холеная, красивая, в сапогах и с плеткой. «Зайдет, бывало, эта фрау в лагерь, где дети лежат на нарах, говорит «ком, киндер». Пойдешь с ней, а она начинает развлекаться. Я помню, что со мной было. Вот стоит она, держит кружку молока и дает мне на расстоянии, дразнит. Я иду голодный, а сзади овчарка — прыг надо мной, я кувырк, и так молока этого не выпил», — говорит Петр Федорович.
Часто детей забирали из лагеря навсегда: мать возвращается вечером с работы, а ребенка ее уже нет. Куда увозили детей, никто не знал. Однажды весь лагерь погнали через горы пешком. Среди пленных пошел слух, что на расстрел. «Помню по дороге буковые деревья вокруг. Тяжело было идти. Но тут нас окружили американцы, немцев взяли в плен. Обнимать нас начали, детей шоколадом кормить, на мотоциклах катать, освободили, успели», — делится воспоминаниями Петр Федорович.
«Потом помню, как нас везли через Эльбу домой. День, вроде, спишь, а ночью глядишь, как зверек, в окошко. Состав набит полностью. Некоторые пленные, которые боялись, что их дома как предателей посадят в тюрьму, прыгали с вагона ночью. А поезд медленно идет по временному мосту над Эльбой, шагом ты его обогнать можешь, но живые они останутся, или неживые — никто не знал. Куда он нырнет, в реку или о сваю разобьется…», — говорит он.
После возвращения в Брянск семье пришлось жить в землянке, потому что родной дом немцы сожгли. Через несколько месяцев с фронта вернулся и отец. «Пришел он инвалидом второй группы, без ребер, без глаза, с больной ногой», — вздохнул Петр Федорович.
Самая лучшая кровь
Валентина Степановна Мазохина тоже вспоминает, что возвращаться из лагерей брянским семьям было некуда. «Тут все сожгли дотла, все улицы. Те старушки, которые там остались, вместе с домами погорели, а нас натромбовали в товарняки и повезли в Австрию, в лагерь номер 301», — делится своей историей Валентина Степановна и дрожащими руками показывает подтверждающие документы о том, что два года провела с мамой Анной Георгиевной Сулимовой, которой было на тот момент около 20 лет, в концлагере.
Анна Георгиевна рассказала дочери всю правду перед смертью в 1984 году, раньше боялась, чтоб не отправили за решетку как предателя. «Это был очень страшный лагерь. Сразу после приезда на плацу немцы начали отбирать детей от родителей. Там были крики, стоны, там вообще ужас что творилось», — вспоминает рассказы матери Валентина Степановна. Женщины и дети жили в разных бараках.
Время от времени некоторых детей группами забирали и по две недели держали в специальных боксах, подкармливали, содержали в чистоте. А потом брали у них кровь для спасения раненых немецких офицеров. «Мама рассказывала, если они полностью брали кровь, дети умирали, а трупики их вывозили и сваливали в специальную яму. Некоторых отправляли обратно в лагерь: умрет — значит умрет, не умрет, значит выживет», — рассказала Валентина Степановна. «Брали кровь даже у младенцев, у них считалась самая лучшая кровь. А местные жители, австрийцы, ходили к этой яме, снимали с детских трупиков одежду, и вот, если шевелится еще ребенок, они забирали его с собой на тележку и дома выхаживали», — добавила она. Валентине Мазохиной повезло: очередь до нее дошла, но в лагерь пришли освободители. Со всей большой улицы Кавказской в Брянске из детей остались в живых после плена только она и еще одна девочка.
В том лагере все женщины и дети с 12-ти лет работали в поле, выращивали сахарную свеклу. Чтобы не умереть с голода, для питания они молотили бумагу, добавляли муку и варили клейстер, который приставал к небу. Поплатиться жизнью в лагере можно было за малейшую провинность.
«Когда гремела сирена, мамы нас звали, а дети бежали на зов матерей. Если не успевали назад вернуться, на месте расстреливали и мать, и ребенка», — говорит Валентина Степановна.
«Мама моя рассказывала случай, как один мальчишка так сильно кричал от голода, что немец подошел и заколол его своим штыком. Мать ребенка на глазах у всех сразу седая, белая стала, как лунь»-Валентина Степановна Мазохина
301-й лагерь в Австрии освободили в начале 1945 года. Многие пленные погибли в толпе, когда выбегали из-за ворот зоны. «Когда мама мне начала все это рассказывать, я стала припоминать, что когда мы выезжали из Австрии, она на меня много всего надевала, так много, что я не могла повернуться. И на себя надевала, и на меня. Я ей пожаловалась, что мне плохо, а она сказала: молчи, это для того, чтобы приехать, продать, и кусок хлеба и соли купить», — вспоминает бывшая узница.
Мать и отец Валентины Степановны после войны так и не встретились. Степан Сулимов служил танкистом, освобождал Берлин. Погиб он за несколько дней до Победы, в апреле, когда брали Рейхстаг. Его похоронили в Германии, а домой прислали извещение, в котором указали и номер кладбища, и ряд и даже могилу, чтобы родственники могли навестить. «На могиле отца я так ни разу и не была. Но я мечтаю туда поехать. Надеюсь только на сына. Он у меня дальнобойщик, говорит, что как только дадут ему рейс в Германию, возьмет и меня», — сказала Мазохина.
Мамы дали нам вторую жизнь
Председатель общественной организации бывших малолетних узников фашистских концлагерей Фокинского района Брянска Людмила Николаевна Свищева, которая тоже провела в концлагере в Белоруссии около года, не сомневается, что дети, попавшие в концлагеря, выжили только благодаря своим самоотверженным и терпеливым мамам.
«Я очень любила собак, а немцы все с овчарками ходили. Эти собаки, конечно, были очень натасканы на людей. Мама моя, Антонина Васильевна Силукова работала на кухне, они с женщинами чистили картошку. И когда она глянула в форточку, увидела, что я бегу прямо к собаке. Она в эту форточку как пуля выскочила, и побежала, меня ухватила и спасла от верной смерти. Потом уже стали пробовать, как можно пролезть в эту форточку, но никто не смог больше», — рассказала Людмила Николаевна.
Вообще Антонина Васильевна очень мало рассказывала про лагерную жизнь: работать гоняли даже пятилетних, они копали землю, носили камни, все голодные были.
«Они детей впрягали в повозки, и сами напьются шнапса, плетками бьют, дети везут, а они еще заставляют их петь. И смеются, и стреляют. Но если был какой-то массовый расстрел, мамы старались нам глаза закрывать рукой, чтоб мы не видели.»-Людмила Николаевна Свищева
«Вот поэтому мы еще живем, потому что немножко нашу нервную систему мама берегла. Родители — это родители, наша защита. Благодаря матерям, мы живыми остались», — добавляет Свищева.
Она помнит, что еще в лагере был крематорий, где каждый день жгли людей. Самых слабых вели колонной, раздевали и сжигали заживо. Но даже в таких сложных условиях, под страхом расстрела, пленные женщины организовывали подпольные организации, чтобы дать своим детям хоть какое-то образование. «Ночью они приползали в детский барак и вели уроки. Книг не было. Учителя пересказывали «Войну и мир», другие книги по памяти. И даже устраивали праздничную елку на Новый год», — вспоминает Людмила Николаевна. А через год лагерь освободили белорусские партизаны.
Последние свидетели войны
После возвращения домой брянские семьи ждали не только пустые сожженные улицы города, но и опасность вновь оказаться в неволе.
«Пленные считались предателями. Сталин высылал их на Соловки. Мать предупреждала: нигде никому не говори»-Людмила Николаевна Свищева
В Советское время малолетним узникам была закрыта дорога во все техникумы, университеты и даже в училища. Получить образование Людмила Николаевна смогла только потому, что во время войны ее отец работал машинистом поезда, доставлял в блокадный Ленинград снаряды, боеприпасы, продукты. Она говорила всем, что ездила с отцом.
Свищева напомнила, что малолетних узников признали только в конце 80-х годов, приравняли к ветеранам. «Но по факту получается, что приравнены мы только на бумаге. У нас в 2006 году отобрали даже льготу на захоронение, по которой умершим узникам оплачивался памятник и похоронная процессия. Мы ходили по всем инстанциям, и в прокуратуру, и в военкомат, писали везде, чтобы вернули хоть часть этой льготы, ведь многие бывшие узники живут в одиночестве. Мы же являемся последними свидетелями этой войны. Хочется, чтобы и нас, узников, тоже не забывали», — посетовала она.
Татьяна Виноградова
Первоисточник: https://tass.ru/obschestvo/3267722
