О МОРАЛИ И НРАВСТВЕННОСТИ В НАШИХ РЯДАХ
НАДО ПРИЗНАТЬ: последние годы отмечены определённым спадом в деятельности РСБНУ. Сегодня, мы, узники, уже не те, что были в 90-е годы, когда зародилось наше движение. Сегодня средний возраст активистов – 82 года. Существенно редеют наши ряды. Как по причине неотвратимости биологических законов природы, так и по причине ложного вывода о якобы достигнутом потолке в решении наших проблем. Представители организаций бывших малолетних узников фашизма редкие гости на различных заседаниях, собраниях, общегосударственных мемориальных мероприятиях. Их «не замечают». Напрасное занятие искать фамилии активистов РСБНУ в списках членов организационных, экспертных и иных комитетов и комиссий, связанных с подготовкой к памятным, знаменательным событиям Великой Отечественной войны. Гранты и субсидии узникам не выделяются, на их получение они «стоят» в общей очереди, зачастую не выдерживая конкуренции с молодёжью. Всё реже приглашают нас в школы. Встречи руководителей республик, областей, краёв, городов и районов с узниками стали редкостью. В связи с этим в 2019 году Председатель РСБНУ обратился к руководителям республик, краёв и областей, где были созданы организации РСБНУ (а таких регионов в стране 68) с просьбой практически решить вопросы относительно:
— ежегодного торжественного проведения республики Международного дня освобождения узников фашистских лагерей (11 апреля) с участием высоких должностных лиц;
— участия представителей общественной организации БМУ в общественно-политических мероприятиях (парады, сессии, конференции, торжественные заседания, открытые слушания, фестивали, конкурсы), что прямо или косвенно затрагивает интересы БМУ, их детей и внуков;
— обеспечения государственного и вечного хранения документов, материалов, писем БМУ с воспоминаниями о трагическом прошлом;
— поддержки издания и распространения воспоминаний БМУ, их газеты «Судьба», проведения презентаций книг, альбомов и газет, авторы которых узники;
— поддержки школьных музеев, а также «домашних уголков», созданных узниками;
— создания художественно-музыкальных композиций, кинофильмов и слайдов, посвящённых узникам и демонстрируемых в школах и образовательных учреждениях, в соцсетях Интернета.
Откликнулось руководство всех субъектов России! Оказалось, что в 50 регионах России организации БНУ действуют. И – активно! Они связаны с органами местной власти, сотрудничают с общественными организациями, отстаивая интересы жертв, занимаются серьёзными проблемами. А что же в остальных, в 18-ти других регионах, где проживают узники? Почему не слышно ничего об их организации в Уфе, Вологде, Златоусте, Иваново, Мурманске, Великом Новгороде и Нижнем Новгороде, Оренбурге, Омске, Орле и Сочи. Когда-то они активно действовали. Узники общались, обсуждали проблемы, участвовали в общих делах. Что случилось? Почему угасла жизнь в некогда бойких объединениях жертв фашизма? Неужели дело в возрасте, в естественном процессе старения? Или пандемия повлияла? Нет, дело ни в том и не в другом. В чём же? Ответ на этот вопрос только один.
Последние годы в жизни некоторых наших организаций наметился отход от тех высоких моральных, этических норм и принципов, которые провозгласили зачинатели нашего движения. Многие из нас, даже среди активистов, присутствующие в этом круге, в своей деятельности руководствуются сомнительными принципами, далёкими от первоначальных идей и опыта деятельности нашего Союза.
— Среди наших руководителей появились начальники.
— Вместо открытой, принципиальной критики недостатков на страницах своей независимой газеты, со «своим» редактором и членами редакционной коллегии, мы предпочитаем огульность, охаивание, очернительство.
— Вместо ответственности друг за друга, тут и там процветает круговая порука.
— Вместо толковой и серьёзной предприимчивости, на каждом шагу мы видим или узкий практицизм, меркантильность или показуху, интриганство, при которых упускается из виду и затушевывается общественно-политическая сторона дела.
— Чувства гордости вытесняются тщеславным важничаньем.
— Теперь мы предаём своих товарищей, при всяком удобном случае стараемся унизить их. (Вспомним позорные судебные процессы меж узниками в Москве и Брянске).
— Мы забываем, что наш Союз – это всегда «Мы» и никогда «Я».
— Вместо реального участия в наших акциях слышишь раздражение и недовольство, а то и гнев части узников. Мол, плохо помогаете нам, слабо защищаете. Почта «Судьбы» полна фантастическими требованиями «дай», сплошными вопросами, связанными с ожиданиями прибавки к пенсии, – «Когда?».
Знакомые журналисты меня часто спрашивают: как удаётся в обстановке сплошных обвинений «должны», «обязаны» сохранять терпение и не бросить, а продолжать вести абсолютно нерентабельное издание и формировать средства для его распространения в течение вот уже 30 лет? Ответ один-единственный. Я – бывший несовершеннолетний узник фашизма. Я родился перед войной. Пережил оккупацию. Угон в Германию. Концлагерь. Чудом уцелевший был возвращён на Родину. Окончил школу, техникум, отслужил в армии. В лучшем вузе страны, в Ленинградском госуниверситете, получил профессию журналиста. Позднее, в конце 80-х, осознав, что пережито
в войну, я понял, что тема войны, оккупации и жертвенного подвига советских детей дорога мне своей святостью и будет сопровождать меня до конца дней моих, до самого последнего вздоха, дарованного судьбою.
К счастью, так живёт и действует не один только я. Судя по той же почте, по звонкам и письмам, рассказывающим о делах и судьбах бывших малолетних узников и их объединений, по той поддержке, которую получает газета «Судьба», скажу откровенно: нет силы, которая могла бы поколебать нашу решимость отстаивать жизненные интересы людей, переживших войну, рассказывать об их горьких судьбах, о том, сколько горя и бед причинил нам фашизм.
30 лет назад, повинуясь голосу совести, зову гражданского человеческого долга, невероятными усилиями в России возведена на пьедестал святости скорбная, скудная от свалившегося горя и перенесённых бед фигура бывшего малолетнего узника. Мы добились того, чтобы образ этот как можно глубже проник в общественное сознание. Неужели позволим померкнуть нашему святому образу? Неужели суждено забыть о том, кто мы и откуда? Неужели уроним фигуру малолетнего узника с сообща воздвигнутого пьедестала? Эти вопросы не дают покоя.
