«Ретрансляция» трагического опыта жертв нацизма
Выступление Людмилы ЕРМОЛЮК, бывшей несовершеннолетней узницы фашизма – малолетнего донора Ретцевского детского дома (Германия), руководителя Калужского областного отделения Российского союза бывших несовершеннолетних узников фашистских концентрационных лагерей, члена Центрального совета МСБМУ на форуме Примирения в Русском Доме.
Берлин, 12 декабря 2005 г.
Уважаемые участники заседания «круглого стола» в Берлине!
Людей издавна занимает вопрос, что «охотнее» хранит наша память – плохое или хорошее. Полагаю, что с точки зрения психологов этот вопрос не лишен определенного интереса. Но для нас, бывших малолетних узников фашизма, его не существует. Ни теоретически, ни практически.
Потому что мы, находившиеся в запредельных сферах земного обитания, чудом возвратились оттуда, что само по себе так же невероятно, как, допустим, воскресение усопшего.
И тем не менее факт налицо. Мы – живы!
И ГОЛОС НАШЕЙ НЕОСЛАБЕВАЮЩЕЙ С ГОДАМИ ПАМЯТИ поведает вам и о кошмарах невольничьей поры, и о светлых днях обретения того, что называем радостью мироощущения.
1943-й год. Ретцевский детский дом (киндерхайм) неподалеку от Берлина. Сюда помещают группу изможденных мальчиков и девочек, вывезенных из оккупированных областей Советского Союза. Их используют в качестве принудительных доноров. Считается: кровь истощенных детей особенно целебна, поскольку свободна от каких-либо «вредных примесей».
Я, одиннадцатилетняя девчушка, лежу на кушетке и в полуметре от себя вижу тяжело дышащего раненого человека – немецкого генерала, как выяснилось потом. Наши руки соединены полым резиновым жгутом. Во врезанном в него стеклянном «окошке»-трубочке пузырится кровь. Чья она? Кому понадобилась? Я немею от ужаса вдруг открывшейся истины. Моя кровь ребенка – ребенка из семьи участников движения Сопротивления – должна спасти жизнь отдававшему приказы убивать наших людей и разорять нашу землю высокопоставленному нацистскому палачу.
Я плачу, я кричу, я задыхаюсь от бессилия…
Трагедия детей-доноров, как и детей-невольников других категорий, заключалась не только в невыносимости условий физического существования, но и нравственных муках. Последние лишь усугубляли эту трагедию. Можете себе представить, как искорежил гитлеровский плен юные души, как травмировал детскую психику, если до сих пор мы видим по ночам лагерные сны, если до сих пор слышим крики команд надзирателей, если до сих пор ощущаем запах баланды из гнилых овощей и вкус эрзац-хлеба из кормовой свеклы и древесных опилок. Глубокие зарубки, оставленные неволей в нашей памяти, никогда не исчезнут из нее.
Впрочем, я погрешила бы против истины, если бы заявила, что из сознания бывших малолетних узников плохое извлекается охотнее и скорее, чем хорошее. Нет! Хорошее вырисовывается в нашем сознании столь же впечатляюще и отчетливо, как и плохое. Объяснение этому нужно искать в психологической плоскости. Хотя она (к слову сказать) исследована недостаточно.
Так вот о хорошем.
Мы, группа бывших детей-узников, совершаем по приглашению благотворительного общества «Максимилиан-Колбе-Верк» поездку по городам Германии. Нас великолепно принимают: преподносят цветы, дарят сувениры, устраивают встречи со школьниками, создают условия для отдыха. На каждом шагу ощущаем заботу о себе. На собраниях и митингах, созываемых в нашу честь, молодые немцы просят прощения у жертв за преступления, совершенные их отцами и дедами.
Мы воочию убеждаемся, как в развитие уже сделанного в ФРГ за послевоенные десятилетия продолжается дальнейшее моральное освобождение общества от черного наследия прошлого. Ведь пассивное восприятие его вынуждает вернуться к формуле повторения пройденного, превращая новые поколения в бессильных заложников этой формулы.
Хочу, однако, подчеркнуть: проблему покаяния, проблему искупления вины нельзя считать лишь этическим катарсисом. Мол, посочувствуем несчастным, повздыхаем вместе с ними и – дело с концом. Убеждена: речь должна также идти О ПОЛИТИЧЕСКОЙ, ИСТОРИЧЕСКОЙ, МАТЕРИАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ перед жертвами. И здесь возникают непростые вопросы, связанные с уяснением феномена памяти как некой константы справедливости.
В подготовленном немецкой стороной итоговом Совместном заявлении относительно создания фонда «Память, ответственность и будущее» указывается, что «интересы бывших принудительных работников, других потерпевших и наследников учтены надлежащим образом». Нечто созвучное цитированному встречаем и в законе об учреждении в Германии этого нового института публичного права. Целью деятельности его, читаем в параграфе 2, является осуществление выплат «бывшим подневольным работникам и пострадавшим от иного произвола в годы национал-социализма лицам».
Мы приветствовали бы отмеченное в итоговом Совместном заявлении и провозглашенное в Федеральном законе, если бы оно, отмеченное и провозглашенное, находилось в соответствии с реальным положением вещей. Но как всерьез можно говорить о том, что «интересы бывших подневольных работников, других потерпевших и наследников учтены надлежащим образом» и что фонд осуществляет выплаты «бывшим подневольным работникам и пострадавшим от иного произвола в годы национал-социализма лицам». Если не то что отдельные претенденты, а целые категории оказались неохваченными немецкой гуманитарной инициативой? В качестве примера сошлюсь хотя бы на одну из них, самую многочисленную, – «перемещенных лиц».
Именно так: «индифферентно», без намёка на сострадание и участие – называют невольников лагерей, тюрем и других созданных гитлеровцами в оккупированных районах СССР мест принудительного содержания мирных граждан, как будто эти граждане («перемещенные лица») находились где-нибудь на курорте, а не изнывали в бараках за колючей проволокой или в камерах с зарешеченными под потолком окошками. Но разве название меняет существо дела? Разве есть основания считать, что граждане из «местных» лагерей не подвергались репрессиям и, следовательно, не являются жертвами вопиющего произвола национал-социализма?
Мы, восемь тысяч калужан, получивших немецкие деньги, не можем со спокойной совестью пользоваться ими. Ибо знаем: двенадцати тысячам наших земляков – наших товарищей по несчастью – в материальной поддержке ФРГ отказано. Их отнесли к категории «перемещенных лиц». Наша память и наше сердце никогда не примирятся со столь очевидной каждому непредубежденному человеку несправедливостью.
Выход из создавшегося положения видится в урегулировании проблемы выплат тем категориям жертв преследований, которые в нарушение принципов, положенных в основу, как итогового Совместного заявления, так и Федерального закона, остаются пока ни с чем. Наполнить соответствующими ресурсами финансовую корзину могут предприятия, фирмы, банки, благотворительные фонды, церковные организации ФРГ. Особенно те из них, которые еще не успели поддержать германскую гуманитарную инициативу. Свое слово должны сказать и российские власти. От них, прежде всего, зависит возвращение жертвам некогда скандально исчезнувших денег ФРГ. Сумма «возврата» немалая. По разным оценкам она составляет от 80,4 до 120 миллионов дойчмарок.
Уважаемые участники заседания «круглого стола»!
Наша память – это не просто тропинка, непросто дорога, а по образному выражению поэта, – магистраль, ведущая в будущее. Думаю, что нет смысла «расшифровывать» данное иносказание. Оно понятно. Но есть смысл задать себе вопрос: на чем следовало бы сосредоточить наши усилия, дабы живая память бывших малолетних узников фашизма – последнего (в силу демографических особенностей) надежного связующего звена между поколениями – учила, предостерегала, служила благу народов, их наиболее полному взаимопониманию как непременному условию мира и стабильности на земле?
Назову ТРИ НАПРАВЛЕНИЯ работы, к которым имела и имею непосредственное отношение. Они представляются если не важнейшими, то чрезвычайно важными.
Первое направление.
Сохранение зафиксированной в различных материальных формах и видах памяти жертв нацистских преследований, что позволит раскрыть нынешнему и грядущему поколениям ужас пережитой мирными гражданами, включая детей и подростков, трагедии организованного государственного насилия над безвинными и беззащитными и вместе с тем увековечить их самоотверженный подвиг борьбы и выживания.
Говоря об этом направлении, имею в виду:
– открытие в местах концентрированного проживания бывших узников фашизма памятников и памятных знаков: монументов, стел, скульптурных композиций. Созданные на общественные средства, на средства меценатов (спонсоров), они, как показывает опыт, за короткое время превращаются в своеобразные святыни, вызывающие народное поклонение. Только на калужской земле установлено 17 памятников и памятных знаков. Они – предмет нашей гордости. Полагаем, что было бы целесообразно создать реестр (письменный перечень) памятников и памятных знаков, открытых в странах СНГ и Балтии по инициативе участников движения бывших малолетних узников фашизма.
Говоря об этом направлении, имею в виду:
– выпуск книг узников и об узниках. Отмечаем здесь высокую активность как «самодеятельных», так и профессиональных авторов. На сегодня располагаем более чем двумястами названиями работ, сошедших с печатных станков. К сожалению, не все они попали на полки библиотек. Не все известны широкому читателю. Назрела необходимость в подготовке сводного библиографического указателя изданий, увидевших свет в странах СНГ и Балтии. Отрадно, что работа над таким указателем уже ведется.
Говоря об этом направлении, имею в виду:
– создание общественных музеев, посвященных жертвам нацистских преследований, их судьбам. Ныне такие учреждения успешно функционируют в Москве и Киеве, Санкт-Петербурге и Минске, Новосибирске и Саратове, Кишиневе и Витебске, в других городах. С целью пополнения экспозиций, улучшения работы на местах предполагается организовать Ассоциацию общественных музеев жертв.
Говоря об этом направлении, имею в виду:
– активную моральную и материальную поддержку единственной в мире газеты узников фашизма «Судьба». Сотый ее номер привезен сюда, в Берлин, из далекого забайкальского города Улан-Удэ, где она издается. Всем нам, участникам движения, надлежит пропагандировать и распространять свою газету, заботиться о подписке на нее, добиваться расширения круга читателей, привлекать в качестве авторов известных писателей, талантливых журналистов, в том числе из Германии, США, Канады, Израиля и других стран.
Второе направление.
Каждодневная, системная, неформальная работа с молодежью, включающая в себя весь проверенный временем арсенал средств актуализации исторической памяти народа в отношении преступлений национал-социализма против человечества и человечности, против прав и свобод личности, включая такие фундаментальные, как право на жизнь, на достойное существование, на защиту моральных и материальных интересов. Для утверждения ценностей демократии, гуманистических начал мирового общественного развития будем и дальше проводить встречи со студентами и школьниками, устраивать конкурсы, диспуты, созывать конференции, организовывать обменные поездки, развивать зарубежные связи, в частности с представителями общественности ФРГ.
Третье направление.
Углубленное исследование истории, идеологических параметров, системы нравственных ценностей движения бывших малолетних узников фашизма как явления. Это движение, опираясь на поддержку граждански активной части советского общества, утвердилось в СССР в конце 80-х годов. Люди, которых национал-социализм рассматривал в качестве обитателей «пространства для террора», выработали высокое «пост-геноцидное» и «пост-холокостное» сознание. А выработав, прорвали в морально разбалансированных условиях реальной действительности СССР кольцо блокады не только вокруг себя, но и вокруг себе подобных. Правда, понадобились долгие 25 лет поисков путей объединения и способов решения наиболее острых и неотложных проблем. Но мы добились того, чего намеревались добиться. В первую очередь – государственного и общественного признания.
Уважаемые участники заседания «круглого стола»!
Позволю себе сделать КРАТКИЕ ВЫВОДЫ из сказанного. Итак:
а) чтобы достичь взаимопонимания и примирения со всеми, а не отдельными категориями жертв, нужны воля и ответственность сторон – и пострадавшей и причинившей страдания. Убеждена: несправедливо обиженных, необоснованно обделенных вниманием быть среди нас не должно. «Сортировка» жертв на «депортированных» и «перемещенных» невероятно, непростительно ошибочна, убийственно жестока. Она не приемлема в принципе. Мы настаиваем на ее отмене;
б) чтобы воспоминания жертв превратить в историческую память, то есть в сфокусированное общественное сознание, отражающее полноту и глубину сведений о прошлом для обеспечения свободного демократического развития в настоящем и будущем, требуется продолжать начатое. Продолжать настойчиво и последовательно. А именно: изучать и осмысливать генетическую связь государственного террора и современного миропорядка, сокращать время и путь «ретрансляции» трагического опыта еще живых жертв нацистских преследований к широкой общественности, к высшим руководителям стран, упорядочивать «архивы устных рассказов», перенося их на электронные и жесткие диски, раскрывать первопричины миллионных потерь в войне, обусловленные природой тоталитарных режимов;
в) чтобы придать работе, связанной с сохранением памяти жертв, определённую направленность, определенное государственное звучание, следует безусловно сохранить весьма близкие к органам власти фонды взаимопонимания и примирения. После завершения выплат указанные фонды, реформированные в соответствии с изменившимися условиями, должны, на наш взгляд, заниматься чисто гуманитарными, добротворческими, исследовательскими, просветительскими проектами. Потенциал возможностей здесь огромный. Опыт взаимодействия и сотрудничества фондов с жертвами, с общественными формированиями жертв, особенно опыт, накопленный в Украине, в Беларуси, убеждает в правильности и своевременности постановки и решения более чем актуального для всех нас вопроса. Надеемся, что будем услышаны и поняты.
Выражаю удовлетворение своим участием в заседании «круглого стола» в Берлине.
Газета «Судьба» №101,
02.02.2006 г.
