Патриотическое воспитание
ВОЙНА ДЕТЕЙ…
К вопросу о психологических основах недетских подвигов
9-го мая 1945 года закончилась Великая Отечественная война для страны, для взрослых, но не для подростков. Они по-прежнему «воевали», готовились к новым сражениям, устраивали настоящие бои. Сколько мальчишек подорвалось на разминировании боеприпасов, которые хранит земля до сих пор. Младшие дети завидовали старшим, которые помогали партизанам и подпольщикам, сожалели, что война рано закончилась, что не успели они подрасти, чтобы поддать фашистам жару. Для них величайшим подарком было заиметь солдатскую пилотку или ремень. Жажда мести была таковой, что немецких военнопленных пришлось усиленно охранять от детей. И не только военнопленных.
Вот что пишет в газету «Судьба» Иван Мартынов, доцент, кандидат физико-математических наук, член Центрального совета МСБМУ, куратор вопросов патриотического воспитания.
В 1947 году в село Алтайское Бийского района привезли 70 сирот детей немцев Поволжья. Детдомовцы-старожилы сразу решили их уничтожить. Персонал детдома и его директор были квалифицированные специалисты, но и они не смогли предположить такой оборот событий. Так случилось, что директор детдома была на совещании, а воспитатели не провели с детьми разъяснительную работу, что немцы наши, советские, можно считать русские, отцы некоторых детей погибли на фронте. Но дети этого не воспринимали и жаждали мести. Одно слово –немец, вызывало у них бешенную злобу. В селе не было электричества, комнаты освящались керосиновыми лампами, они стояли в коридорах на полочках. Ночью старожилы-детдомовцы пошли на новичков. Лампы сразу слетели на пол и разбились, и в темноте разгорелся настоящий «бой». На помощь была мобилизована милиция, райкомовские работники и колхозные трактористы (в ту пору трактористы были на особом военном учёте). У многих детей на всю жизнь остались шрамы. («Муравейник Василия Ершова», «Родина», № 3, 2020, с.54-60)
Или другая история.
На экраны страны в 1948 году вышел фильм по роману А. Фадеева «Молодая гвардия» режиссёра С. Герасимова, в котором роль предателя, выдавшего подпольщиков, исполнял Евгений Моргунов. В одном из городов на кинопремьере с присутствием артистов, группа местных ребят решила наказать экранного «предателя». Они выследили Моргунова, повалили его на землю и начали колотить. Благо, он был не один. На помощь пришел Владимир Иванов, который сыграл Олега Кошевого.
Увещевания детей, что это только исполнитель роли предателя, никакой связи не имеет с настоящим предателем, не убеждало их. Они были полны решимости реализовать свое желание, парируя: «Хорошему человеку роль предателя не поручат».
В невероятно тяжёлых эмоциональных условиях проходили съёмки финальных сцен фильма, которые проходили в Краснодоне. К месту киношной казни стали заранее приходить родственники погибших подпольщиков, жители города, они и стали массовиками без объявления. Сергей Герасимов понял, что снимать финальную часть этого фильма следует с первого раза. Дубль не выдержат родственники и сами артисты. Вот такую задачу поставил режиссёр перед артистами, которые заслуженно получили Сталинскую премию, кроме Евгения Моргунова. Сыграло в этом роль и мнение детей. Евгений Моргунов получил около трех тысяч писем. Большинство из них оскорбительного характера, а он только радовался. Таково эмоциональное воздействие на юных зрителей данного кино. В Китае этот кинофильм обязателен для просмотра школьниками. Только на таких примерах можно воспитать патриотов. Мы же Олега Кошевого, которому на момент казни не исполнилось и 17-и лет не считаем юным героем. Его пытали калёным железом, выкололи один глаз, он стал седым за одну ночь, но юный герой не проронил ни слова, не выдал подпольщиков. Как показал на допросе позднее пленённый фашистский офицер, во время одной из пыток, Олег Кошевой выкрикнул: «Все равно вы погибните, фашистские гады! Наши уже близко!»
В борьбе с прислужниками фашистов в нашей деревне, в которой я провёл детство после возвращения из концлагеря, принимал участие и я. Фронт задержался на реке Проня на девять месяцев и деревня оказалась передним краем немцев, а за рекой в лесах накапливали силы наши войска. По этой причине мин, снарядов и других боеприпасов в земле осталось предостаточно. Отыскать их не представляло труда.
В деревню возвратился полицай, отпущенный то ли по амнистии, то ли в его освобождении постарались родственники. Взрослые посудачили-посудачили, да умолкли. Иного мнения были подростки, среди которых были и связные знаменитого партизанского полка «Тринадцать» под командованием прославленного организатора партизанского движения С.В.Гришина. На своём совещании ими было принято решения – травить полицая морально. Была выработана программа определенных действий. При появлении полицая на улице, выбирать моменты, когда поблизости не будет других взрослых, идти за ним и перечислять замученных полицаями жителей деревни.
Полицай укрылся за забором. Но и там его доставали, как только он появлялся в огороде. Не стал для него укрытием и дом, который стоял на краю оврага, и к нему кустами можно было подобраться с двух сторон. С наступлением темноты через забор перебрасывались самодельно изготовленные взрывные устройства, раздавались выстрелы из различных для стрельбы приспособлений. Патронов советских, особенно немецких, было предостаточно.
Недолго промаялся полицай.
Деревня ещё и в послевоенное время придерживалась общинных правил: детей наказывали за неуважительное отношение ко взрослым. В данном случае не последовало с их стороны ни одобрения, ни порицания.
Некоторые читатели этих строк могут возмутиться, что я не раскаиваюсь в этих поступках. Чтобы понять моё и других учеников состояние, представьте, что занятия с вашими детьми будут проходит в помещении, стены которого будут увешаны картинами с изображением мертвецов.
Рядом со мной сидели с траурными лицами две девочки-близнецы, которых растила тётя. Вот кто остался от их многочисленного рода. Я не помню – проводили ли с нами учителя какую-либо разъяснительную работу, но в моей памяти не сохранились случаи смеха в классе.
Уже с первых дней войны фашисты встретили сопротивление не только со стороны коммунистов и комиссаров, как вещал Геббельс.
Когда немного стабилизировался фронт у стен Смоленска в 1941 году, туда разрешили выехать иностранным корреспондентам, ассам пера и фоторепортажей победного шествия фашистов по городам Европы. Корреспондентов поразила решимость сражаться с фашистами детей. Как типичный пример, вот что писал Эриксин Кондуэлл, статья которого была подкреплена снимками фотокорреспондента Маргарет Борк-Уайт (к началу 1942 года они издали в Америке книгу своих репортажей): «Был среди многомиллионного советского населения один гражданин, которому не терпелось стать грозой фашистов — да вот беда, никак не верили старшие, что он уже большой и может идти в партизаны. Осенью сорок первого этому мальчугану было десять лет, он дважды переходил линию фронта, чтобы попасть в партизанский отряд. Когда я с ним познакомился, он сидел верхом на заборе, а фронт гремел в полутора километрах от нас. Он ужасно сокрушался, потому что ему было только десять, да и на вид больше не дашь. Его мать и отец жили в домике у дороги, куда в любой момент могли нагрянуть фашисты. Дом стоял так близко от фронта, что мальчишке ничего не стоило перемахнуть в немецкий тыл, но все же было непостижимо: как это он умудрился, не будучи захваченным, прошмыгнуть дважды туда-сюда. Оба раза его приводил домой знакомый партизан.
Помню, мальчик глядел хмуро, не улыбался. Немцы вели отчаянный артобстрел, снаряды так и гудели над головой, но он их будто не замечал. Он упорно хотел вновь бежать через линию фронта к партизанам. Ничего больше в мире для него не существовало, ни о чем больше он говорить не мог. Так и казалось, что он втайне надеется: вот, мол, фашисты придут, тогда-то уж я точно стану партизаном.»
Даже одно присутствие детей на оккупированной территории невольно заставляло многих фашистов вспоминать и задумываться о судьбе собственной семьи, детей. Как вспоминал народный артист СССР Василий Лановой, в 1941 году его отвезли на лето к бабушке на юг Украины. Возвратиться к родителям не смог, ту местность заняли немцы. В домике бабушки поселился немецкий офицер. Вечером, глядя на внуков бабушки, он доставал из кармана фотографию собственных детей, гладил ее и плакал.
Пока мы отступали, для моральной мобилизации солдат по отпору врагу приходилось издавать грозные приказы, вплоть до знаменитого приказа за № 227. Почему в таких приказах отпала необходимость, когда фашистов стали гнать на Запад? Солдатский же материал не изменился, даже помолодел, политрукам стало легче выполнять свои обязанности.
Страдания детей были очень сильным мобилизующим фактором для советского солдата. Вспомним плакат «Воин Красной Армии! СПАСИ!» Когда началось изгнание фашистов с нашей земли, при виде изуродованных, изможденных детей за колючей проволокой, живых трупов, некоторые солдаты падали в обморок. Хотя на войне смерть являлась обычным явлением, остаться в живых было наградой, перстом судьбы. К смерти психика адаптируется. Убитые дети – нет большего страдания и укора для советского солдата. Руки невольно сжимали автомат и звали к мщению. Советское командование вынуждено было распорядится, чтобы войска не заходили в концлагеря, обходили их. Узниками занимались специально созданные тыловые части. Кто видел страдание детей, тот и по прошествии многих десятков лет не может без содрогания рассказывать об этом.
Не могу в этой связи забыть передачу по НТВ 23 февраля 2009 года «Ржев. Неизвестная битва Жукова». Прошло уже более 60 лет, казалось бы, с немецкой стороны должно было быть покаяние за принесенные страдания советскому народу, особенно детям. Этого в передаче не прозвучало. Выступавший с немецкой стороны участник боев за Ржев, говорил, что они выполняли солдатский долг, защищали Германию.
Какого черта долг, с каких пор Ржев стал немецкой территорией?
Как это соотнести с многочисленными утверждениями, что немецкая сторона покаялась перед нами, малолетними узниками.
С советской стороны выступал Герой Советского Союза Владимир Карпов, который, чтобы попасть на фронт, «дослужился» до дисбата. Он рассказывал о самом страшном подо Ржевом, что его, как участника, поразило. На его глазах фашист вытащил женщину из дома и начал ее насиловать. Но ему мешал маленький сынишка, который защищал свою мать. Разъяренный фашист схватил его за ноги и со всей силой ударил головой об угол дома. Подоспевший Карпов убил фашиста. Он рассказывал об этом, запинаясь. Катившиеся по его лицу градом слезы мешали говорить.
Опять обратимся к свидетельству иностранных корреспондентов. Вспоминается Смит Джессика, возглавлявшая американский журнал «Совьет Раша тудэй», до войны многократно посещавшая Советский Союз. Поэт Николай Тихонов рекомендовал посетить ей блокадный Ленинград, показывал некоторые снимки. Вот две женщины, везущие на санках гроб. Вот доктор и сестра, прикрывающие собой женщину, рожающую во время воздушного налета. Вот девушка, регулирующая уличное движение на самом опасном перекрестке. Вот кукла с кусочком шрапнели в груди. Вот изуродованные дети, лежащие на мостовой. Показывая эту фотографию, Тихонов изменился в лице: «И, размахивая передо мной этой фотографией, Тихонов гневно спрашивал: «За что? За что такое – с детьми?»
**
Размышляя над проблемами патриотического воспитания, всё больше прихожу к мнению, что следует в корне менять методологию организации патриотического воспитания. Пора отказаться от рассмотрения истории Великой Отечественной войны через призму «Победа – поражения». Это дело военных. А рассматривать её с позиций народа, озвученных ещё Патриархом Всея Руси Алексием ІІ в беседе с журналистами: «Война для страны и народа – это трагедия и в тоже самое время это испытание патриотизма, любви к Отечеству и к своему народу.» В Отечественную войну 1812 года потери мирного населения составляли 4%, в Первую мировую – уже 20%, а во Вторую мировую войну они составили 80%. В настоящее время в военных конфликтах, активность которых только нарастает, гибнут, в основном, мирные люди и ни одна страна не может чувствовать себя в безопасности.
И ещё одно обстоятельство следует иметь ввиду. Для взрослого человека и ребенка трагедия войны имеет отличительные последствия. Для взрослого человека она проявляется в физических травмах, Для ребёнка всякая физическая травма порождает не меньшую душевную травму. Если над ребёнком, особенно девочкой, в детстве совершил насилие взрослый человек, то эта душевная рана уже не зарубцуется. Любой взрослый, даже близкий человек для них до конца жизни будет представляться насильником,.. Они не смогут вести полноценный образ жизни. По этой причине у абсолютного большинства малолетних узников, особенно женского пола, не сложилась личная жизнь, причём они не могут объяснить причину этого, винят себя, что не сумели сберечь семью.
Главное обвинение войне – преступление против детей. Это подтверждено и решениями Нюрнбергского трибунала. Американцы и англичане делали всё возможное, чтобы приглушить преступления фашистского руководства. Только когда советская сторона стала демонстрировать суду живых экспонатов в лице малолетних узников, Нюренбергский процесс закончился вынесением смертных приговоров. На одном из заседаний трибунала выступала узница Освенцима, уроженка Шумилино Витебской области Зинаида Васильевна Лишакова. Она рассказала о зверских медицинских опытах, которые проводил над узниками фашистский изверг-врач Менгле, избежавший возмездия. Он проводил на заключенных опыты, направленные на увеличение рождаемости и уменьшение числа генетических отклонений у арийской расы. Узники называли его «Ангел смерти», «Посланец сатаны», «Доктор Ужас», «Доктор Смерть».
Доктор «Смерть» анатомировал живых младенцев. Без обезболивания кастрировал мальчиков и мужчин. При помощи рентгеновского излучения стерилизовал женщин. Подвергал узников ударам тока. Изучал влияние на людей различных химикатов. Проводил эксперименты над горбунами, лилипутами и близнецами (например, попытался сшить между собой цыганскую двойню. Когда связная партизанского отряда Зинаида Лишакова возвратилась домой, её не узнала даже мать, а увидев её тело – упала как подкошенная, её парализовало. В течение 20 лет Зинаида ухаживала за парализованной матерью, ютясь в сарае, приспособленном под жильё. И только, когда она написала сыну палача Менгле, оправдывавшего отца, открытое письмо, опубликованное в центральных газетах и зарубежных СМИ, в 1985 году ей выделили однокомнатную квартиру. В сентябре месяце 2004 года тихо и малолюдно похоронили Великую мученицу – жертву фашизма Зинаиду Максимовну Лишакову.
Ещё большее возмущение у малолетних узников вызывают факты иного отношения к памяти фашистских прислужников. Их чествуют на государственные деньги. Так, 9 марта 2017 года актёры Витебского Национального академического драматического театра имени Якуба Коласа, государственного учреждения, посетили в Вильнюсе могилу одного из самых плодовитых фашистских публицистов времён оккупации Франтишка Олехновича (1883–1944) и возложили венок. Более того, на главной сцене театр ставили пьесу фашиста «Тень мысли нашей…», чтобы, как пишут на официальном сайте учреждения, обратить внимание общественности на имя драматурга и его творчество. Содействовать его возвращению в белорусскую культуру.
И это не единственный фашистский преступник, которого прославляют государственные структуры. Такие поступки оправдывает, например, в ответе от 28 декабря 2020 года на моё письмо заместитель Министра культуры В.И.Громада.
Аналогичное положение и в России, здесь бывший министр культуры Медынский вместе с бывшим губернатором Белых особое почтение отдавали финскому палачу Маннергейму.
Или свежий пример. В Орске активисты «Молодой гвардии «Единой России» возложили цветы на братскую могилу венгерских пленных, воевавших во Второй мировой войне на стороне фашистской Германии. Мероприятие прошло 22 февраля этого года в рамках акции «Защити память героев», пишет портал «Урал56.ру».
Подробнее: https://www.newsru.com/russia/04mar2021/hungaty_mger.html
Руководитель оренбургского отделения «Молодой гвардии» Михаил Кузнецов заявил, что активисты ошиблись. «По их словам, они были искренне уверены, что венгерские солдаты были союзниками советских войск во время Великой Отечественной войны. Руководство МГЕР Оренбургской области признает грубейшую ошибку и приносит извинения всем, кого это могло оскорбить», — сказал он. Для Орского отделения организации будут организованы дополнительные лекции, посвященные союзникам и противникам СССР во Второй мировой войне.
По словам Кузнецова, инициатором и координатором акции выступил Комитет по делам молодежи администрации Орска Оренбургской области, который и предоставил активистам «четкие адреса возложения» цветов, включая захоронение венгерских военнопленных. Но, «безусловно, это не снимает ответственности с активиста за его невнимательность», добавил руководитель отделения.
Не могу понять близорукости идеологического корпуса Витебской области, которые допустили такие безобразия. Каждый глоток воздуха, каждая горсть земли области ещё пропитано войной. Если этого не понимают местные власти, и им не подсказали вышестоящие, напомню некоторые факты. Больше всего «Хатыней» в Витебской области — 220 из 619 по республике. В одном Верхнедвинском районе таких деревень 69.
Если мы говорим о жертвах, то среди всех народов СССР пострадали больше белорусы – погиб каждый третий, а в Витебской области каждый второй.
В своей злобе фашисты применяли и другие меры наказания витеблян. Они направляли их в самые страшные концлагеря Прибалтики. В Алитусе их очень много было. Но в советское время эту тему не хотели поднимать.
Приведу для витеблян ещё один пример лица войны.
Николай Николаевич Ерёменко-старший родился 17 июня 1926 года, его родители были родом из Витебской области. Он проработал в Витебском драмтеатре с 1947 по 1959 годы. Когда началась война, хотел уйти добровольцем на фронт, но по возрасту не подходил. Тогда он подделал паспорт и приписал себе три года. Попал в плен в июне 1942 года в районе Вязьмы. Несколько раз пытался бежать, но не удачно. Известно, что после каждого побега режим содержания пленного ужесточался. Мать получила на него похоронку.
Прочитав несколько раз опубликованный в 1961 году в «Литературный газете» сценарий будущего фильма С. Герасимова «Люди и звери», во многом автобиографичный, увидев себя в главной роли, решился обратить к Герасимову с предложением – пригласить его на пробы. Герасимов по одному рукопожатию определился с выборов главного героя. В своих мемуарах он пишет об этом: «При первом же знакомстве, едва пожав руку совершенно незнакомому мне ранее человеку, которого только однажды я видел в Минске в одном из спектаклей, я увидел в нем единственного и лучшего исполнителя роли Павлова. И больше никого не стал искать на эту роль. Должен сказать, что я не разочаровался в нем ни на минуту — налицо было счастливое совпадение человеческой натуры и роли, которое, на мой взгляд, единственно подготавливает успех всей работы актера в кино.»
Фильм имел огромный успех, Ерёменко стал узнаваемым, но в ту пору тема о военнопленных ещё была табуированной, поэтому фильм не смог стать событием мирового кинематографа.
Вспомним мемориал «Хатынь». Главным и первым экспонатом высокого психологического воздействия на посетителей производит скульптура деда, держащего на руках обгоревшего внука. Каждому посетителю в любую пору года чудится запах гари.
В Белоруссии в июне 2007 года открыта еще одна «Хатынь», только детская, в деревне Красный Берег Жлобинского района Гомельской области. В этом детском концлагере детей подвешивали подмышки и варварскими «научными» методами выкачивали всю кровь, до последней капли. Но и в этом концлагере первым психологическим элементом является – школьная доска, на которой записано предсмертное письмо отцу школьницы — узницы из Лиозно Витебской области Кати Сусаниной, которое она написала от безысходности, наложив на себя руки.
Первый директор детской Хатыни уволился. Не выдержал нервного напряжения не только от чтения письма по ходу проведения экскурсии, но и реакции экскурсантов. На первых порах постоянно дежурила скорая помощь. Теперь организованных посетителей психологически готовят заранее, и рекомендуют принять успокоительные лекарства перед началом экскурсии.
Судьбы Кати Сусаниной и Зинаиды Лишаковой должны стать известными как и дневник ленинградской блокадницы Тани Савичевой. Для этого в каждом музее истории Великой Отечественной войны главным залом должен стать зал, в котором рассказывается о преступлениях фашистских извергов против детей, а не рассказывать бегло историю войны. Это прерогатива школы.
А что же ещё показывать в этом зале? К сожалению, детский сегмент войны сознательно не изучался. Известны многие подвиги детей, за которые бы взрослому присвоили звания Героя, но только не детям. Например, семнадцатилетняя партизанка Римма Шершнева первая и единственная среди людей женского рода, которая своим телом закрыла амбразуру вражеского дзота 6 декабря 1942 года, и тем самым обеспечила успешное завершение важной партизанской операции, спасла жизнь многим партизанам.
В военное время такую позицию ещё можно как-то понять. Согласно Международной конвенции, запрещалось привлекать к участию в военных действиях лиц моложе призывного возраста, т.е. восемнадцати лет. Как утверждают многие очевидцы, в начале войны был издан секретный приказ, в котором предписывалось не показывать участие детей в боевых действиях, не вносить их в списочный состав партизанских отрядов, чтобы не давать лишний повод геббелевской пропаганде. По указанной причине только детям героям из героев присваивали высокие звания, или когда их подвиг получал широкий общественный резонанс, как подвиг “Молодой гвардии”. В реальной жизни многие заслуженные герои — подростки остались безымянными, что лишний раз подтверждает серия фотографий, помещенных в №4 журнала “Родина” за 2005 год.
Откладывать вопросы патриотического воспитания молодёжи на потом – значит способствовать поражению России и Белоруссии в бушующем пламени информационной войны.
Иван Мартынов,
доцент, кандидат физико-математических наук,
член Центрального совета МСБМУ,
куратор вопросов патриотического воспитания.
Отклики на статью И.Мартынова присылать на E—mail: sudba2009yandex.ru
