ТАЙНЫЕ СИЛЫ ГЕРМАНИИ ПРОТИВ РОССИИ
На всех важных этапах развития истории Германии ее правящая элита активно использовала разведку, рассматривая ее как эффективный инструмент реализации государственных интересов для достижения внешнеполитических и военных целей. Это во многом определялось геополитическим положением Германии в центре Европы, непростыми путями становления государства, сложным характером его отношений с соседними странами. Исключительно важная функция разведки прослеживается не только на этапе укрепления Королевства Пруссии, в создании Германской империи в ХУШ-Х1Х веках, но и в период роста ее могущества, участия в первой и второй мировых войнах.
Немецкая разведка и контрразведка создавалась по инициативе и при личном активном участии полковника Вальтера Николаи. Ее развитию и становлении он посвятил всю жизнь, даже находясь в отставке. На его долю выпала поистине необычная судьба: слава самого успешного руководителя военной разведки Германии, «самого хитрого шпиона Европы», взлет к вершинам власти — доверенного лица императора Вильгельма П, добровольный переход в 1945 году на сторону советский войск в желании «содействовать тому, чтобы оба народа (немецкий и русский) познали и поняли друг друга», переезд в Москву, где он работал над рукописью «Разведка 1900-1945 гг. Обобщенный опыт», и скончался в мае 1947 года.
В книге «Тайные силы», изданной в 1923 году в Берлине, Николаи, говоря о роли и значении разведывательных служб, пишет поистине пророческие строки: «Разведка является как бы барометром, показывающим напряжение между государствами… «Война в мирное время» — таково лучшее определение теперешней роли разведки в конкуренции народов… Общность интересов стран победительниц исчезла… Начнется невиданное доселе по интенсивности соревнование во всех областях разведки. За свое будущее может быть спокойно лишь то государство, политические, хозяйственные и военные руководители которого и в области разведки выполняют свой долг совместно… Тайная сила разведки будет в перспективе гораздо более значительной, нежели была в прошлом и есть в настоящее время».
Немецкая агентура при царском дворе
Ранним июньским утром 1914 года Вальтер Николаи сидел за столом в своем кабинете и, как обычно, внимательно изучал подготовленные для него документы. Подписав срочные деловые бумаги и отдав их ординарцу для отправки в инстанции, принялся за просмотр газет, публиковавших на первых полосах фотоснимки кайзера Вильгельма 11, который в форме адмирала руководил с корабля «Гогенцоллерн» гонками судов на морском празднике – Кильская неделя. В одном из репортажей рассказывалось, как в самый разгар гонок к кораблю подъехала моторная лодка, просигнализировав, что хочет причалить. Кайзер, поглощенный соревнованием, сделал знак, чтобы его не тревожили. Но офицер в лодке не унимался, настойчиво требуя принять его. Он поднял в руке какую-то бумагу и, вложив ее в портсигар, бросил на палубу. Вся свита Вильгельма была поражена такой неслыханной дерзостью. Адъютант поднял портсигар и, обнаружив в нем телеграмму, передал ее кайзеру: «Три часа тому назад, — говорилось в депеше, — в Сараево убиты эрцгерцог и его жена».
Это убийство, случившееся 28 июня 1914 года, послужило поводом к развязыванию первой мировой войны, которая не была для Николаи неожиданностью. Он к ней готовился издавна, создавая новую разведывательную службу, способную выполнять поставленные перед ней задачи. В книге «Воспоминания о войне» начальник оперативного отдела генштаба генерал Эрих Людендорф пишет: «Подполковнику Николаи было поручено руководить средствами печати, следить за настроениями в армии, укреплять боевой дух солдат. Кроме того, он должен был контролировать работу почты, телеграфа, телефонной сети, принимая меры против экономического шпионажа. Николаи справился со всеми поставленными задачами, послужив своему отечеству».
Работу разведки через начальника генштаба курировал непосредственно кайзер Вильгельм 11, который считал Николаи выдающимся стратегом секретной войны. В архивных документах начальника немецкой разведки есть такая запись: «Наступившая война неожиданно поставила меня вблизи кайзера. Прежде всего это выражалось в служебных отношениях, но через полтора года я впервые стал гостем кайзеровского стола. Император указал мне место возле себя».
В исторической литературе о спецслужбах, времени правления в Германии Вильгельма 11 имеется не мало сведений о том, что кайзер не только интересовался результатами работы разведслужбы, давал ей руководящие указания и задания, но сам не брезговал заниматься разведкой в тех кругах, куда его секретным сотрудникам проникнуть было невозможно. Он информирует Вальтера Николаи о переписке с Николаем 11. Читая письма Вильгельма 11, возникает впечатление, что они составлялись с учетом определенных пожеланий разведки. Почти в каждом послании он сообщает царю те или иные «агентурные новости»: то они из «частного источника», то «из источника заслуживающего полного доверия», то «от знакомого и преданного немца, посланного мною следить за Антантой».
Кайзер под псевдонимом сам пишет статьи военно-политического характера с целью введения в заблуждение руководящих деятелей соседних стран. Он сам назначает военных атташе в нужных ему странах и поддерживает с ними личную связь: «В качестве военного атташе я выбрал майора графа Лансдорфа – моего личного адъютанта, — пишет Вильгельм Николаю 11. – Я дал ему инструкции, чтобы он считал себя исключительно состоящим при твоей особе… В своих донесениях он ответственен только предо мной лично, и ему раз и навсегда запрещено входить в сношения с кем-либо другим, будь то генеральный штаб, министерство иностранных дел или канцлер. Таким образом, ты можешь доверять ему какие угодно поручения, запросы, письма и т. д. для меня и пользоваться им в любом деле в качестве непосредственной связи между нами».
Вильгельм так ловко изо дня в день «обрабатывает» Николая 11, что тот по его указке назначает своими министрами, послами, военными атташе, губернаторами пограничных с Германией губерний желательных для Вильгельма лиц. Кайзер, явно по совету разведки, открывает на границе с Россией госпитали, завлекая в них для лечения русско-подданных, которых под благовидным предлогом опрашивают секретные сотрудники Николаи.
В рукописи и книгах Николаи неоднократно отмечает важную роль в получении разведывательной информации о военно-политическом положении России германских военных атташе в Петербурге: «В России существовала не совсем понятная мне как разведчику традиция, по которой некоторые германские офицеры состояли флигель-адъютантами в свите русского царя. Такими приближенными к русскому царю немцами, состоявшими в его свите, являлись, в частности, фон Лауенштейн и граф Позодовский, последний – накануне самой войны в 1913-1914 гг. Они многое видели и многое слышали, их наблюдения и впечатления представляли серьезный интерес для германского генерального штаба. Особенно принят был в России германский военно-морской атташе капитан фон Гинтце, имевший в Петербурге много друзей. Впоследствии, во время войны 1914-1918 гг., фон Гинтце являлся германским министром иностранных дел. Он же, насколько помню, руководил переговорами по поводу заключения Брестского мира. Основные донесения о России, ее намерениях и положении в русской армии поступали от наших военных атташе». Судя по рукописи, между графом Позодовским и начальником разведывательного отдела 111-Б генштаба существовал доверительный канал связи, по которому донесения графа поступали лично Николаи.
На допросе в Москве он раскроет имена своих подчиненных офицеров, занимавшихся «насаждением агентуры против русских». На вопрос следователя: «Вы ссылаетесь на германских военных атташе в Петрограде, утверждая, что они были основным источником сведений о русской армии. В таком случае непонятно, чем же занимался специальный отдел при германском генштабе, ведущий разведку противника?». Он ответил: «Не отрицаю, что возглавлявшийся мною разведывательный отдел получал от верховного командования специальные задания, в частности, о ведении разведки в особо интересовавшем германский генеральный штаб приграничном районе между Вильно и Варшавой. Там мы имели немало своих агентов из местных обывателей. Насаждением агентуры против русских непосредственно занимались следующие офицеры подчиненного мне русского отделения: в Кенигсберге – майор Гемпп, в Алленштайне – майор Фолькман, в Данциге – майор Весте, в Познани – майор Людерс, в Бреславе – Гудовиус. Они располагали специальной агентурой, которая вела военную разведку против России. В Берлине все поступавшие с мест материалы обрабатывал майор Нейхофф. Из перечисленных мною офицеров германского генерального штаба в живых к моменту моего ареста оставался лишь майор Гемпп, проживавший в Берлине, район Лихтенфельде, улица Гортензии, дом № 26. Все остальные мои коллеги и подчиненные были старше меня возрастом, и вряд ли кто-либо из них существует в настоящее время».
Немецкая военная разведка имела ценную агентуру в так называемой «германской партии», сформировавшейся вокруг вдовствующей императрицы Марии Федоровны и жены Николая 11 Александры Федоровны. Их влияние на царя было столь велико, что русская контрразведка ничего не могла предпринять против немецких агентурных сетей, раскинутых по всей России «дядей Вилли» (так Николай 11 называл в интимном кругу Вильгельма). В воспоминаниях начальника генштаба генерала Алексеева есть поразительное показание: «При разборе бумаг императрицы нашли у нее карту с подробным обозначением войск всего фронта, которая изготовлялась только в двух экземплярах – для меня и государя. Это произвело на меня удручающее впечатление: мало ли кто мог воспользоваться ею».
По всей вероятности, воспользоваться мог Григорий Распутин, чье влияние при дворе, в том числе на царицу, было огромно. Немецкая разведка активно следила за деятельностью «святого черта» и во время войны через свою агентуру внушала ему мысль о необходимости сепаратного мира с Германией. Перед немецкой разведкой была поставлена задача: делать все, чтобы избежать войны на два фронта. Начальник генштаба Фалькенгейн говорил Николаи: «Пока Россия, Англия и Франция выступают вместе, мы не можем победить наших противников так, чтобы обеспечить себе достойный мир. Или Россия, или Франция должны быть отколоты. Прежде всего, мы должны стремиться к тому, чтобы вынудить к миру Россию».
На выполнение задачи «склонения царя к миру» была ориентирована вся агентура «прогерманской партии» и распутинского окружения. Сам Распутин настойчиво добивался доступа в ставку верховного командования армии. Об этом, в частности, просила Алексеева императрица, убеждая его, что посещение ставки «старцем чудным и святым» принесет счастье. Начальник генштаба, якобы, сухо ответил, что если Распутин появиться в ставке, то он немедленно подаст в отставку. Императрица обиделась и резко оборвала разговор. Впоследствии Алексеев вспоминал, что этот разговор повлиял на ухудшение отношений к нему государя.
Из опубликованной переписки Николая 11 с его женой известно, что царь писал ей обо всех предстоящих боевых операциях. Александра Федоровна сообщала эти сведения Распутину, который по телеграфу давал благословение или осуждал действие царя. Узнать содержание его посланий для немцев не составляло труда, так как среди телеграфных служащих были немецкие агенты, которые «снимали» информацию. В результате русская армия заплатила неисчислимыми людскими и территориальными потерями за беспечность царя и его ближайшего окружения, которая фактически граничила с государственной изменой. Слово «измена» все громче звучало в армии, которая роптала, неприязненно отзываясь об императрице и ее немецкому окружению.
Не подлежит сомнению, что немецкие агенты в окружении императрицы и «святого старца» являлись источником самой достоверной, секретной информации. Спорным остается лишь вопрос был ли Распутин сознательным шпионом или немцы использовали его «в темную»? После революции было установлено, что секретарь старца Симанович был германским шпионом, и русская военная контрразведка знала об этом. Однако ее попытки добиться высылки Симановича из Петрограда и тем самым пресечь его влияние на Распутина не увенчались успехом. В шпионаже в пользу Германии был уличен и личный банкир старца Д. Рубинштейн. «Друг Митя», как его называл Распутин, узнавал через него о настроениях придворных кругов и, опаивая, оказывал на Распутина влияние в нужном для Берлина направлении. Министр внутренних дел А.Н. Хвостов оставил такое мнение о Распутине: «Я прежде не вмешивался в его поведение, но потом убедился, что он принадлежит к международной организации шпионажа, что его окружают лица, которые состоят у нас на учете и которые неизменно являются к нему, как только он вернется из Царского, и подробно у него все выспрашивают».
В «германскую партию» входили знаменитая графина Клейнмихель, бароны тайного общества «Балтикум» Пилляр фон Пильхау, Хохен-Остен, Гисберг фон Ромберг. Отметим, что главой «Балтикума» в Берлине являлся личный адъютант кайзера генерал граф Рюдигер фон дер Гольц, в руках которого были сосредоточены многие тайные агентурные связи с Россией.
Бывший следователь по особо важным делам императорской Ставки Владимир Григорьевич Орлов, получив в 1924 году доступ к германским архивам, установил, что немецким агентом был даже «чиновник особых поручений» при российском министерстве иностранных дел И. Ф. Манасевич-Мануйлов, в платежных документах значившийся под псевдонимом «Сапфир». В окружении царя и руководстве МИД его ценили как исключительно способного агента-вербовщика, направленного для выполнения спецзаданий в Париж.
Противоборство разведок
Усиливавшееся тайное противоборство разведок в условиях затяжного военного конфликта заставило руководство российских спецслужб перестраивать свою работу, принимать неординарные меры и способы решения задач добывания нужной информации о планах и замыслах противника. В сентябре 1915 года представители Антанты договорились об образовании в Париже координирующего органа – «Межсоюзнического бюро», в задачу которого входило «совместное изучение и выработка общих мер борьбы с неприятельским шпионажем, контрабандой и пропагандой, а также централизация всех сведений о противнике». В состав бюро командировали своих представителей генеральные штабы: Франция — пять офицеров, Англия — трех офицеров и одного гражданского чиновника, специалиста по экономическим, торговым и финансовым вопросам; Италия — двух офицеров и одного чиновника военной полиции, Бельгия — трех офицеров, Сербия — одного офицера. Представителем Ставки русского верховного командования в бюро был назначен молодой, талантливый военный атташе во Франции подполковник граф Алесей Алексеевич Игнатьев (1877 – 1954). Это назначение станет знаковым в налаживании эффективного сотрудничества разведок стран Антанты, в расширении работы русской разведки и контрразведки за рубежом.
Биография графа Алексея Игнатьева – это жизненный путь выдающегося военного разведчика и патриота России. Родившись в старинной дворянской семье, окончив в 1902 году Академию генштаба, сделав успешную карьеру военного дипломата в Дании, Швеции, Норвегии, дослужившись при царе до звания генерал-майора, он после Октябрьской революции продолжал также верно служить Отечеству при советской власти. Помог сохранить для СССР значительные денежные средства России, вложенные на его имя во французских банках, работая в советском торговом представительстве в Париже. Вернувшись в 1937 году (разгул репрессий) из заграничной командировки, Алексей Алексеевич в 60-летнем возрасте зачисляется на действительную военную службу инспектором по иностранным языкам Управления военно-учебных заведений РККА. В 1943 году ему присваивается звание генерал-лейтенанта. Некоторые исследователи спецслужб полагают, что А. А. Игнатьев был секретным сотрудником личной разведки Сталина. Несмотря на преклонный возраст, он до самой кончины работает редактором военно-исторической литературы в Военном издательстве, оставил интересные мемуары «Пятьдесят лет в строю».
Межсоюзническое бюро выработало программу-каталог, установило удобную форму регистрации сведений, получения справок, картотеку для подозреваемых в шпионаже лиц. Постепенно была установлена ежедневная раздача представителям краткого указателя поступивших за день материалов. Каждому представителю выдавались копии с наиболее интересных документов, а также сводки работы французского генерального штаба. С декабря 1915 года начал издаваться ежедневный бюллетень.
В соответствие с «Положением о русском отделении Межсоюзнического бюро» начальник этого отделения являлся одновременно заведующим всеми разведывательными организациями и агентурой, работающими во Франции, Италии, Швейцарии, Голландии и Испании. А. А. Игнатьев становится главным региональным резидентом, руководит агентурными сетями в выше названных странах. Вскоре под его началом работает уже 28 разведывательных организаций, в том числе наиболее крупные: «Скандинавская», «Румынская», «Испанская», «Римская», «Африканская», «Мавританская», «Американская», «Линде», «Большакова», «Штурмана», «Шевалье». «Моноло», «Гаврилова», «Лермонтова», «Католическая», «Масонская».
Кроме того, Игнатьев создает шесть контрразведывательных организаций: № 100 состояла из «нескольких хорошо известных» ему иностранцев в Швейцарии; № 101 занималась «расследованием пацифистской пропаганды через круги бывших политических эмигрантов в России»; № 102 специализировалась на расследовании «центров злостной пропаганды в наших войсках во Франции»; № 103 создавалась «с задачей войти в круги интернационалистов и установления связей русских деятелей с немцами»; № 104 нацеливалась на проникновение «в русские контрреволюционные круги и установление их связей с немцами»; № 105 выполняла те же задачи, что и № 104 в Швейцарии; № 106 занималась изучением деятельности немцев среди русских в Испании.
Одну из организаций в Швейцарии возглавляет его младший брат, также профессиональный разведчик Павел Алексеевич Игнатьев. У него была компактная, весьма эффективная нелегальная резидентура с хорошим агентурным аппаратом. Наряду с рутинной работой поиска информации о противнике, братья по личному заданию Николая 11 занимались тщательным расследованием обстоятельств активно распространявшихся за рубежом слухов о сепаратных переговорах Германии с «прогерманской партией » в России, о готовящемся «дворцовом перевороте» прогерманского толка, о подготовке революции в России под германским патронажем. Игнатьевы проделали огромную работу, направив царю достоверные сведения по каждому поставленному вопросу. Они первыми в русской разведке установили в 1916 году факт причастности германской разведки и ее агентуры к работе с Лениным.
В мемуарах Николаи признает, что мероприятия русской разведки и контрразведки существенно осложнили работу германских спецслужб. Почти все агенты, посланные в тыл русских и возвратившихся оттуда, часто изобличались как двойники. Это обстоятельство навело Николаи на мысль, что в армиях, ведущих позиционную войну, разведку можно вести и посредством агентов-двойников. Оперируя такими шпионами возможно было с одной стороны рассчитывать на их возвращение, а с другой — такое «узаконенное» двойничество агентов, то есть признание их работы на обе стороны, до известной степени предохраняло от возможного обмана, ибо агенту нечего было бояться кары в случае, если узнают о его двойничестве, и, следовательно, у него не было надобности сознательно врать. Учитывалось и то обстоятельство, что агент-двойник не опасен для того из своих хозяев, который сумеет его приручить, расположить к себе и завоевать симпатии. Поэтому офицеры германской разведки обращались с такими агентами вежливо и ласково, расспрашивали в дружеской беседе об их семейных делах, оказывали всяческие мелкие услуги, знаки внимания, щедро вознаграждали. Благодаря такому воздействию на психологию в большинстве случаев удавалось овладеть неустойчивой личностью агента-двойника, поработить его, и он появлялся в тылу противника уже в качестве убежденного германского шпиона. В результате немцам удалось из 11 агентов русского штаба Северо-Западного фронта переманить к себе на службу 9 человек.
Николаи создал такую широкомасштабную агентурную сеть, что она охватывала все стороны внутренней и внешней политики России. Организационно ее можно разделить на три части: 1. сеть возможного театра военных действий; 2. тыловая сеть, раскинутая по всей российской территории, с концентрацией в наиболее важных пунктах и учреждениях; 3. сеть, ведущая разведку против России с территории третьих стран. Основной центр тыловой сети находился в Петербурге. Оттуда шли разветвления по всем важным стратегическим направлениям жизнедеятельности России. В Петербурге германская разведка имела агентов, доверенных лиц и особых информаторов во всех правительственных объектах, кругах и салонах более или менее важных в военном, политическом, экономическом отношениях. Она располагала ценными связями в окружении царского двора. Все эти связи и агенты являлись источником самой достоверной и исчерпывающей информации.
После Октябрьской революции и Брестского мира в военных действиях, по словам Николаи, «создалось новое положение». На восточном фронте разведка была озабочена «недопуском большевизма к границам Германии», на западном — сбором информации о подготовке армий Антанты к «решающим боям». Как всегда, бывает в таких случаях, все происходит как бы неожиданно. В конце октября 1918 года немецкий флот, сгруппировавшийся в Киле, получает приказ выйти в открытое море, прорвать блокаду и уничтожить британскую эскадру. Никаких шансов на успех эта авантюра не имела. Матросы и некоторые офицеры отказываются выполнять этот безумный приказ. Командование флота приказывает арестовать бунтовщиков. В ответ военные моряки устраивают массовую демонстрацию протеста, которая перетекает в вооруженное восстание. Солдаты пехотных частей Кильского гарнизона выступают на стороне восставших и создают Рабочий солдатский совет и корабельных советов. К вечеру 3 ноября восставшие разгоняют правительственные войска и занимают весь город — начало Ноябрьской революции в Германии. На всех кораблях немецкого флота поднимаются красные флаги.
За неделю революционная волна охватывает всю Германию. 5 ноября всеобщие забастовки, перерастающие в вооруженное восстание, происходят в Гамбурге, Бремене, Любеке, Куксхафене. Во всех этих городах создаются Советы рабочих и солдатских депутатов. 8 ноября вооруженное восстание одерживает победу в Брауншвейге — родном городе Николаи. Созданный Совет рабочих и солдатских депутатов свергает герцога Брауншвейгского. Такой же победой завершается восстание в Мюнхене, свергая короля Баварии. Социал-демократ Курт Эйснер провозглашает республиканское свободное государство Баварию. 9 ноября по призыву исполкома революционных старост происходит вооруженное восстание в Берлине. В течение дня восставшие рабочие и солдаты захватывают все правительственные учреждения, почту, телеграф, вокзалы. Канцлер Макс Баденский сообщает об отречении кайзера Вильгельма 11 от престола и объявляет о своей отставке, назначая канцлером лидера социал-демократов Ф. Эберта. 11 ноября формируется новое правительство Германии — Совет народных уполномоченных из членов СДПГ: Ф. Эберт, Ф. Шейдеман, О. Ландсберг, Г. Гаазе, В. Дитман, Э. Барт. Шейдеман провозлашает Германию демократической республикой.
Агенты, работающие на российском направлении, докладывали Николаи, что большевики разрабатывают план «германского Октября» в Германии. Ноябрьская революция, начавшаяся в Киле, происходила под непосредственным влиянием Октябрьской революции и, более того, при прямой идеологической и организационной поддержке руководства большевистской партии Ленина. Восстанием немецких моряков в Киле руководили агенты «Лиги Волльвебера» — подпольной организации российской разведки, в которую входили функционеры Германской компартии и симпатизирующие им левые моряки из Дании. Бельгии, Голландии, Швеции, Франции. Эрнст Волльвебер, матрос — коммунист, избранный председателем Совета рабочих, солдат и матросов, руководил Кильским восстанием. На «помощь восставшему германскому пролетариату» и для координации действий с лидерами Германской компартии К. Либкнехтом, Розой Люксембург, Э. Тельманом большевики направили в Германию опытных революционеров Карла Радека, Адольфа Иоффе, Х. Раковского, Ю. Мархлевского. Для маскировки их подпольной деятельности Иоффе назначается первым послом России в Германии. Через него поступают из Москвы руководящие указания в работе с немецкими коммунистами, задания для агентов, пропагандистские материалы. На третьем этаже российского посольства в Берлине создается резидентура, оснащенная радиостанцией, фотолабораторией, оборудованием для подделки паспортов; имелся даже склад оружия. Каждый член агентурной сети имел свою кличку и номер, данные московским центром.
Ознакомившись с этими донесениями, Николаи распорядился провести оперативную операцию по разоблачению подпольной деятельности большевиков, а также дискредитации подрывной, антигерманской деятельности лидеров Германской компартии. Радек, Мархлевский, Раковский были арестованы по обвинению в подрыве конституционного строя в Германии. Радек заключен в берлинскую тюрьму Моабит, Мархлевский и Раковский высланы в Россию. Сложнее было избавиться от Иоффе, поскольку он как посол пользовался дипломатическим иммунитетом. Вскоре поступило агентурное сообщение о том, что в дипломатической почте для посольства содержится несколько ящиков с пропагандистской литературой. При разгрузке багажа на вокзале Фридрихштрассе немецкий агент-носильщик «случайно» роняет один из ящиков на землю, из расколовшегося нутра которого по всей платформе разлетаются сотни листовок и прокламаций с призывом к революции. Прибывшая полиция арестовывает всю дипломатическую почту. Этот инсценированный германской разведкой инцидент послужил поводом для разрыва дипломатических отношений с РСФСР и высылки Иоффе со всем персоналом посольства из Германии. Данную операцию в ноябре 1918 года можно считать первым случаем столкновения германской разведывательной службы с советской разведкой.
В поле зрения советской разведки
Внешняя разведка Москвы стала проявлять пристальный интерес к Николаи в начале 1930-х гг., в частности, источник А/13 сообщал 22 февраля 1932 года: «Со слов Рау (из абвера), Николаи в прошлом был сторонником советско-германского военного сотрудничества. Между ним и Гитлером крупные, принципиальные разногласия. Политическое положение СССР он оценивает несколько иначе, чем несколько лет назад. Николаи сотрудничал с полковником Бауэром, который до своей кончины являлся сотрудником при Чан-Кайши. Генерал фон дер Липпе (из контрразведки) хотел бы иметь Николаи в качестве советника по СССР, но между Арнольдом Рехбергом (до Гитлера главный вдохновитель интервенции против СССР) и Николаи были крупные разногласия со времен 1914-1918 гг.».
Другой источник А/276 23 мая 1932 года информирует: «Николаи сказал доктору Мартину (из контрразведки), что руководство рейхсвера ни в коем случае не пойдет против СССР. По этому вопросу руководством рейхсвера, где по внешнеполитическим вопросам взяла верх линия Шлейхера — Гаммерштейна (Рэи, Лицман, Эпп, граф Ревентлоу), якобы, достигнуто соглашение с Гитлером».
25 февраля 1935 года этот же источник, находившийся на связи у советского разведчика Гурского, заместителя резидента-нелегала В. М. Зарубина в Берлине, доложил со ссылкой на доктора Мартина, что «Николаи получил приглашение от абвера прийти для разговора… Предполагается, что абвер хочет получить Николаи обратно».
В это время в газетах «Пари суар», «Прагер тагесблатт» появились сообщения о том, что бывший начальник немецкой разведслужбы, якобы, возглавил разведку Гитлера. В Москве на Николаи заводится агентурно-наблюдательное дело «Оберст» («Полковник»). Зарубин в июне 1936 года дает задание агенту «Брайтенбаху» (сотрудник гестапо Вилли Леман) уточнить сообщения прессы. Агент докладывает: «Николаи вернулся в военное министерство, но только на историческую работу. Были дезинформационные сообщения «Прагер тагесблатт» 15 апреля 1936 г. и «Базлер нахрихтен» 27 мая 1936 г.».
В начале 1941 года Центр в Москве вновь запрашивает резидентуру в Берлине о Николаи. 10 марта «Брайтенбах» передает такие сведения: «Полковник Вальтер Николаи в настоящее время на военной службе не состоит. Он проживает в Нордхаузене (Тюрингия), Штолбергштрассе, 58. Два-три раза в месяц он приезжает в Берлин, где работает в бюро Института по отечественным изысканиям — Берлин, В 35, Викториаштрассе 31, тел. 22-44-96. Бюро организовано самим Николаи. Имелись предположения, что бюро Николаи является замаскированным разведывательным отделом Верховного командования, но это совсем не так.
По утверждению различных руководителей (гестапо, абвера), Николаи уже давно отошел от политической и военной жизни. Он ушел на пенсию и перестал работать в армии еще до прихода к власти НСДАП. Можно с уверенностью сказать, что в разведке он больше не работает. Его власть кончилась непосредственно после мировой войны. Он считался сторонником кайзера и монархистом.
Бывший и теперешний руководители абвера (адмирал Канарис) никаких дел с ним не имели. Книга Николаи «Тайные силы» издательства «Миттер и сын» конфискована и в продажу не поступает. Один ее экземпляр, который у меня имеется, могу предоставить в Ваше распоряжение».
На допросе в сентябре 1945 года Николаи дополняет сведения об интересе к нему советских сотрудников таким эпизодом: «Директор Заксенберг с заводов Юнкерса, работавший в России, сообщил мне о желании русского посольства в Берлине познакомиться со мной. Меня незаметно привезут в закрытой машине к зданию посольства на улице Унтер-ден-Линден. Я ответил на это, что если я пожелаю приехать, то приеду в открытой машине. Но так как я не хочу ввязываться в политику, я ехать туда не намерен».
Казалось бы, достоверные агентурные сведения о Николаи, опровергающие его связь с нацистской разведкой, вождями гитлеровского режима, должны были удовлетворить Москву, и оставить бывшего начальника кайзеровской разведки в покое. Как пенсионер преклонного возраста (в 1938 году ему исполнилось 65 лет) он интереса не представлял.
Что же послужило поводом для его ареста и доставки в Москву? Одна из причин указывается в рукописи «Разведка 1900 -1945 гг. Обобщенный опыт»: «был арестован и допрошен по какой-то книге журналистского характера под названием «Шпионаж». В досье «Оберст», заведенном советской разведкой на начальника немецкой разведки, были обнаружены машинописные страницы, перепечатанные из книги американского журналиста немецкого происхождения Курта Рисса «Тотальный шпионаж», появившейся в ноябре 1941 года в США, переведенной на русский язык и изданной в апреле 1945 года в России. В этом опусе приводятся бездоказательные, вымышленные утверждения о ведущей роли Николаи в руководстве нацистскими спецслужбами: будто бы он был Гитлером «официально назначен начальником армейской разведки», «создал в генеральном штабе отдел «Иностранные армии», занимал руководящий пост в некоем «Объединенном штабе связи» — «мозговом центре всей системы шпионажа». Этому штабу были подчинены, якобы, восемь разведывательных спецслужб: «разведка военного министерства, иностранный отдел министерства пропаганды во главе с Геббельсом и Эссером, специальная служба МИД Риббентропа, иностранный отдел гестапо, руководимый Гиммлером и Гейдрихом; внешнеполитический отдел гитлеровской партии во главе с Розенбергом, иностранный отдел министерства экономики Шахта» и т д. «Это был центр по руководству огромнейшей шпионской организацией, одной из самых больших во всей мировой истории разведки», безапелляционно утверждает Рисс. Управляли этим мифическим центром три представителя, «два из них сменялись ежегодно, третьим и несменяемым был Николаи».
Позднее стало ясно, что все эти небылицы «сверхосведомленного» американского журналиста не заслуживают никакого доверия, но тогда, сразу по окончании второй мировой войны его книга привлекла пристальное внимание сотрудников советских органов госбезопасности. Из нее были сделаны обширные выписки, приложенные к досье «Оберст» под заголовком «Выдержки из книги Курта Рисса «Тотальный шпионаж», относящиеся к деятельности бывшего полковника в отставке Вальтера Николаи». Из Центра в берлинскую резидентуру поступил приказ разыскать бывшего начальника германской военной разведки и доставить в Москву для допроса по изложенным в этой книге фактам сотрудничества Николаи с нацистскими спецслужбами.
Ко времени прибытия Николаи в Москву из архивов Лубянки было извлечено досье «Оберст», заведено оперативное дело № 21152, озаглавленное «Материалы по делу Николаи Вальтера Германовича, бывшего начальника разведки германского Генштаба». Допрашивать его готовились генерал-лейтенант Влодзимирский, полковник Шварцман, подполковник Болховитин, помощник — переводчица госбезопасности Суходолец. Они больше месяца изучали многочисленные материалы архива бывшего главы немецкой разведки. Все это время измученный допросами, перелетом Николаи осваивался на новом месте во внутренней тюрьме на Лубянке, «собирался с мыслями».
В ходе допросов стало очевидно, что бывший начальник немецкой разведки непричастен к деятельности нацистских спецслужб, не работал «рука об руку» с Гитлером, дает правдивые показания. К его проверке на «причастность к работе разведки гитлеровской Германии» привлекли взятых в плен руководителей немецкой разведки и контрразведки генералов Франца Бентевеньи и Ганса Пиккенброка. Оба занимали высокие посты в нацистских спецслужбах при Гитлере: генерал-лейтенант Пиккенброк с 1936 по 1943 год был начальником отдела «Абвер-1», генерал-лейтенант Бентевеньи с 1939 по 1943 год возглавлял военную контрразведку «Абвер-3». И тот, и другой отрицали какую-либо причастность Николаи к нацистским спецслужбам.
В январе 1946 года Вальтер Николаи получил аудиенцию у начальника Главного управления контрразведки генерал-лейтенанта Е. П. Питовранова, а затем у наркома госбезопасности СССР генерала армии В. Н. Меркулова. Они пожелали лично познакомиться с создателем немецкой военной разведки. Спустя несколько дней после этих встреч, на имя Сталина 16 января 1946 г. ушло письмо: «Из Берлина в Москву распоряжением НКГБ СССР доставлен бывший начальник разведслужбы генерального штаба германской армии в период Первой мировой войны полковник в отставке Николаи Вальтер Германович, 1873 года рождения, автор известных книг «Тайные силы» и «Германская разведка и контрразведка в мировой войне» (русский перевод книги «Разведка, пресса и дух народа в мировой войне»). Допросы Николаи показали, что он окончил военную академию, с 1906 по 1910 год руководил разведслужбой против России в городе Кёнигсберге, а во время Первой империалистической войны с 1914 года по 1918 год возглавлял службу разведки и контрразведки при Верховном командовании германских вооруженных сил.
Как показал Николаи, после поражения Германии в 1918 году он был вынужден уйти в отставку и с тех пор якобы отошел от работы в разведке, проживая на пенсию, назначенную ему германским правительством.
В 1925 году турецкое правительство через германского посла Надольного предлагало Николаи возглавить турецкую разведывательную службу, а в 1926 или 1927 году японский военный атташе в Берлине Ватанабе также просил Николаи оказать командованию Японии помощь в деле улучшения деятельности разведывательной службы, но оба эти предложения Николаи, с его слов, отклонил.
В период с 1930 по 1938 год Николаи имел несколько встреч с Гитлером, Гиммлером, Геббельсом, Гессом, Розенбергом и другими, предлагая им свои услуги, но гитлеровцы якобы отказались от сотрудничества с ним.
В архиве Николаи, изъятом при его аресте, обнаружено письмо Гиммлера от 15 июня 1934 года, в котором последний вежливо отказывается от сотрудничества с Николаи не по личным, а по деловым причинам.
С 1935 по 1945 год Николаи работал в качестве референта-советника в Институте истории новой Германии в Берлине. Николаи обратился к следствию с заявлением, в котором просит предоставить ему возможность собственноручно изложить свой опыт руководства работой германской разведкой по следующим разделам:
1. Разведывательная служба немецкого генерального штаба в период Первой мировой войны — контрразведка, печать, пропаганда.
2. То же самое в период между Первой и до конца Второй мировой войны, но с учетом, что Николаи в подробности этого периода не был посвящен и не имеет возможности изложить свои личные впечатления и наблюдения.
3. Русская оккупационная зона Германии как объект разведки, контрразведки и пропаганды и как база для организации соответствующими советскими органами разведывательной службы на другие страны.
Ссылаясь на свой преклонный возраст (72 года), Николаи просит в случае, если ему будет разрешено выполнить эту работу, создать ему для этого благоприятные условия во вне тюремной обстановке.
НКГБ СССР считает целесообразным:
1. В течение ближайших двух-трех недель продолжить активные допросы Николаи в целях выявления возможного его сотрудничества с гитлеровской разведкой.
2. За этот же срок закончить проверку Николаи по имеющимся в НКГБ СССР агентурным разработкам и материалам.
3. В случае, если не будет установлена причастность Николаи к работе разведки гитлеровской Германии, предоставить ему возможность написать свои заметки по указанным выше вопросам, для чего освободить его из тюрьмы, поместить под охраной и наблюдением на одной из конспиративных квартир НКГБ СССР в окрестностях Москвы и обеспечить необходимые условия для этой работы». Подписал письмо нарком госбезопасности генерал армии В. Меркулов.
Рукопись Николаи начинается эпиграфом «Разведка – это искусство». Далее он пишет: «Из всех оккупировавших Германию после войны держав, я предпочел Россию не потому, что был большевиком или коммунистом, а потому, что издавна чувствовал себя ближе к русскому народу, чем к Западу, а также потому, что в свете тех огромных задач, которые возникли в результате двух мировых войн; задач, при решении которых на долю русского народа выпала роль передового борца. Я видел место германского народа на его стороне. Во время всеобщей паники я хотел показать пример каким-то образом найти пути к тому, чтобы публично заявить о своих взглядах. Хотел противопоставить ведущемуся в течение ряда десятилетий натравливанию одного народа на другой, что в результате привело к тому, что в обеих войнах эти народы выступали один против другого вместо того, чтобы идти вместе, понеся в двух войнах громадные жертвы и тяготы. Я хотел содействовать тому, чтобы оба народа познали и поняли друг друга».
Размышляя о послевоенном развитии международной обстановки, немецкий полковник пророчески предупреждает: «Под конец войны меня неоднократно спрашивали, в том числе американские офицеры: «Когда начнется третья мировая война?». Я полагаю, что ее не хотят ни капиталистические страны, ни Россия. Пока господствует состояние: «Ни войны, ни мира!». Передышка в этой форме будет сохраняться до тех пор, пока не станет видно, возможна ли победа без войны. Первичным в этом отношении является революция. С начала капиталистические страны попробуют контролировать революцию вооруженной силой, а также деньгами. Война отойдет на второй план. Так было во всех крупных войнах, характеризующих ту или иную эпоху, так будет и в этой войне.
Как я сказал, капиталистические державы попытаются стать господином революции без войны в своих странах, завоеванных ими других частях света, нейтральных государствах, используя для этого пропаганду, страх и ужас перед новой мировой войной среди присоединенных к России народов, в самом русском народе, в русской зоне оккупации Германии. Их план ясен. При этом они будут следовать положению: «Хочешь мира, готовься к войне». Если же этот план не удастся выполнить, найдутся причины для третьей мировой войны. Я полагаю, что эта опасность грозит не из Европы, а с Дальнего Востока. Тогда Россия окажется в положении войны на два фронта. В данном случае ее стратегическое положение будет трудным.
Если дело дойдет до третьей мировой войны, то она будет пронизана мыслями об уничтожении. Поэтому она будет готовиться тщательно и предусмотрительно во всех отношениях. Это обстоятельство дает время для передышки, чтобы изучить опыт второй мировой войны, оснастить армию необходимым, действенным вооружением. Передышка может длиться недолго. «Военные тайны» стали более закрытыми, а их охрана приобрела исключительно важное значение с обеих сторон.
Уже в ходе обеих мировых войн эти тайны охватывали не только военные вопросы, но они стояли на переднем плане, поскольку от них в первую очередь зависел исход войны. С окончанием военных действий чисто военные вопросы становятся в один ряд с другими проблемами, а иногда отступают даже на второй план, преимущественно за политические и хозяйственные вопросы. Всемирная война превращается во всемирную борьбу. Орудия мочат. Борьба ведется другими средствами. Театром военных действий является не только Россия, не один только враг стоит против нее. Весь мир является театром борьбы».
Николаи дает полезные советы по вопросам организации советской разведки и контрразведки:
— «организацию разведывательных направлений приспосабливать к часто меняющейся оперативной обстановке; руководить работой единообразно и со всей ответственностью;
— провести чистку всех непригодных для разведки элементов, заняться обучением оставшихся и вновь поступающих сотрудников;
— устранять преувеличенную шпиономанию, как и вообще распространение мыслей о шпионаже во всех слоях народа. Чем выше поднимается культурный уровень разведслужбы, которая удаляется от старого «шпионажа», тем больше увеличивается ее ценность и значение, а также опасность измены родине. Во всяком случае эта опасность растет для России с увеличением интернационализма. Поэтому я бы действовал так, чтобы не создавать для врага почвы для предательства путем муссирования в народе мыслей о шпионаже, разведслужбах;
— создать отдел современной истории при руководстве разведслужбы, его задачей должна стать подготовка специальных исторически обзоров развития основных стран мира с начала Х1Х века, их отношениях с Россией».
Создатель немецкой разведки с большим уважением относился к России, глубоко сожалел, что немецкий и русский народы были в обеих войнах противниками, вместо того чтобы бороться вместе. В рукописи, своего рода завещании потомкам, Николаи «видит место германского народа на стороне русского — передового борца» за мир. Он призывает «содействовать тому, чтобы оба народа познали и поняли друг друга», не позволяли врагам «натравливать» их на конфликты. Эти разумные, добрые пожелания как никогда актуальны и в наши дни.
Умер Николаи в Москве 4 мая 1947 года от инсульта, похоронен на Донском кладбище в братской могиле.
Евгений Гришин
О себе: Гришин Евгений Михайлович, 1941 года рождения, журналист- германист, корреспондент ТАСС (1976-1982 гг.), соб. корр. «Известий» (1985-1991 гг.) в Германии; соб. корр. правительственной «Российской газеты» в Австрии (1997-2002 гг.), специализируется на изучении деятельности спецслужб. Награжден медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» I и I I-ой степени.
